Сайт поселка Вырица
Ленинградская область, Гатчинский район

Подробнее

Каждый помнит какую-то русскую реку,

 но бессильно запнется, едва

 говорить о ней станет: даны человеку

 лишь одни человечьи слова.

 А ведь реки, как души, все разные... нужно,

 чтоб соседу поведать о них,

 знать, пожалуй, русалочий лепет жемчужный,

 изумрудную речь водяных.

 Но у каждого в сердце, где клад заковала

 кочевая стальная тоска,

 отзывается внятно, что сердцу, бывало,

 напевала родная река.

 Для странников верных

 качнул я дыханьем души

 эти качели слогов равномерных

 в бессонной тиши.

 Повсюду --

 в мороз и на зное --

 встретишь

 странников этих,

 несущих, как чудо,

 как бремя страстное,

 родину.

 Сам я, бездомный,

 как-то ночью стоял на мосту

 в городе мглистом,

 огромном,

 и глядел в маслянистую

 темноту

 рядом с тенью случайно любимой,

 стройной, как черное пламя,

 да только с глазами

 безнадежно чужими.

 Я молчал, и спросила она на своем языке:

 "Ты меня уж забыл?" --

 и не в силах я был

 объяснить,

 что я там, далеко, на реке

 илистой, тинистой, с именем милым,

 с именем что камышовая тишь...

 Это словно из ямочки в глине

 черно-синий

 выстрелит стриж.

 И вдоль по сердцу

 носится

 с криком своим изумленным: вий-вии!

 Это было в России,

 это было в раю...

 Вот,

 гладкая лодка плывет

 в тихоструйную юность мою,

 мимо леса,

 полного иволог, солнца, прохлады грибной,

 мимо леса,

 где березовый ствол чуть сквозит белизной

 стройной

 в буйном бархате хвойном,

 мимо красных крутых берегов

 парчевых островков,

 мимо плавных полянок сырых, в скабиозах

 и лютиках.

 Раз! -- и тугие уключины

 звякают,-- раз! -- и весло на весу

 проливает огнистые слезы

 в зеленую тень.

 Чу!-- в прибрежном лесу

 кто-то легко зааукал...

 Дремлет цветущая влага, подковы

 листьев ползучих, фарфоровый купал

 цветка

 водяного.

 Как мне запомнилась эта река,

 узорная, узкая.

 Вечереет...

 (и как объяснить,

 что значило русское

 "вечереет?")

 стрекоза, бирюзовая нить,

 два крыла слюдяных -- замерла

 на перилах купальни...

 солнце в черемухах. Колокол дальний.

 Тучки румяные, русые.

 Червячка из чехла

 выжмешь, за усики

 вытащишь, и на крючок.

 Ждешь. Клюет.

 Сладко дрогнет леса, и блеснет,

 шлепнет о мокрые доски

 голубая плотва, головастый бычок

 или хариус жесткий.

 А когда мне удить надоест,

 на деревянный навес

 взберусь

 (...Русь!..)

 и оттуда беззвучно ныряю

 в отраженный закат...

 Ослепленный, плыву наугад,

 ширяю,

 навзничь ложусь -- и не ведаю, где я --

 в небесах, на воде ли.

 Мошкара надо мною качается

 вверх и вниз, вверх и вниз -- без конца...

 Вечер кончается.

 Осторожно сдираю с лица

 липкую травку.

 В щиколку щиплет малявка:

 сладок мне рыбий

 слепой поцелуй.

 В лиловеющей зыби

 узел огненных струй --

 и плыву я,

 горю,

 глотаю зарю

 вечеровую...

 А теперь в бесприютном краю,

 уж давно не снимая котомки,

 качаю -- ловлю я, качаю -- ловлю

 строки о русской речонке,

 строки, как отблески солнца, бессвязные...

 А ведь реки, как души, все разные,

 нужно,

 чтоб соседу поведать о них,

 знать) пожалуй, русалочий лепет жемчужный,

 изумрудную речь водяных.

 Но у каждого в сердце, где клад заковала

 кочевая стальная тоска,

 отзывается внятно, что сердцу, бывало,

 напевала родная река...

А. Кушнер

Однажды на вырицкой даче, в компании шумной,
Я был поражен приоткрывшимся видом на реку,
С какой-то неслыханной грацией полубезумной
Лежавшей внизу и смотревшей в глаза человеку,
Как будто хозяин держал у себя под обрывом
Туманную пленницу в тайне от всех, за кустами,
Турчанку, быть может, и прятал глаза, и счастливым
Был, и познакомить никак не хотел ее с нами…

***

У нас между Сиверской и Вырицей, в колючках
Лесах, где Оредеж и Орлинка, две лучших
Реки на свете, спят весь день в обнимку, где
Тенисто, тихо так, где на велосипеде
Я рыщу, - вспоминается мне вдруг рыбачьи сети,
И море синее, и тени не воде.

***

Так вот они, другие берега,
Как он о них писал издалека,
Песчаник красный славя их и глину.
Петлей двойной, вертлявая река,
Не знала ты, что в прозе на чужбину
Ты выбежала, что твоя форель
И вырицкая жесткая плотвичка
Прославлены среди других земель.
Ты – жизнь моя, и детская привычка,
Купание, и сон, и колыбель.
И я не знал, в том нет моей вины,
Что залитые эти валуны,
Мостки твои, перила и кувшинки
Английскому читателю видны:
Бодрей бы я взбирался по тропинке,
Срелди твоих тускнеющих зеркал,
Смелей бы шуму хвой ному внимал,
Уверенней бы обходил корову
И Оредеж бы Оредежью звал,
Печатному скорей доверясь слову.

«Солнце заходит. Надо спешить. Оредеж как будто сам придумывает цвета, чтобы предложить их закату. От идущей вниз дороги... река уносит вечер к далям, покрытым лесами. …он указывает на Оредеж, на плавучие острова кувшинок и переливающиеся парчой водоросли… Все вокруг реки склоняется, шепчет, а она течет к горизонту, где под деревьями иссякнут ее воды, скользит за пределы сердца, воображения, памяти. Она живет в них. Она одна из рек литературы. Она орошает их, питает и, поскольку ее отражения так чисты, что становятся первой реальностью и реальностью отражающего их зеркала, - ее оправдывает. (Жан Бло «Солнце заходит на востоке»).

«Местоположение там чудесное. Тихая речка вьется между крутыми лесистыми берегами, где расширяетсяплесом, где подмывает скалы, с которых сбегают звонкие ручьи» (1824 год, А.А.Бестужев-Марлинский о Сиверской по приезде к К.Рылееву в Батово).

«Шуму здесь нет, все очень скромно, тихо, место очаровательное, стоит Швейцарии по удивительной красоте» (1884 год, С.Я.Надсон о Сиверской по приезде к А.Н.Плещееву).

Кругом лес. Тихо. Быстрая словно горная речка Оредеж журчит под крутыми обрывами из красной глины, на которых первая зелень сквозит, как дым, зелень елок , чернеют как уголь стволы берез" (Д.С.Мережковский о Рождествено).

Галина Хохлова

Малая родина –
детский мой рай!
Вся ты исхожена
С краешка в край.

Снится ночами
знакомый родник,
Словно губами
к нему я приник.

Ели извечные,
Речки излом,
В сердце отметины-
Грусть о былом.
Многое пройдено,
Что-то успел.
Малая родина,
жизни предел.

***
В краю таежном, потаенно
Не широка, не глубока
Несется вдаль, неугомонна
Шальной судьбы моей река.

Когда ворчат, когда воркуют,
Перемывая валуны,
Ее живительные струи,
Ее седые скакуны.

Как северянка, синеока,
Глядишь из хвойных берегов.
Как озорница, краснощека,
В уборе серебристых мхов.

Ах! Речка Оредеж, девчонкой
В верховьях наших ты бежишь,
И тонким станом, речью звонкой
Сердца людские бередишь.

***
Пристоличная тайга, верхний Оредеж, истоки…
Неизбывная тоска,
С коей жил, ушел Набоков.
Да и разве он один
Вспоминал полвека эти
Гнезда?! Свиты – на века,
В прах рассыпались – в столетье!
За карающий рубеж,
В юность – в снах перелетали.
Меднолобые вожди
Искромсали, расплескали
Все, что дорого сердцам,
Все, за что снесли бы муки.
Ты начало всех начал!
Верхний Оредеж! Излуки…

Александр Кряжев

Те, кто встречал когда-нибудь рассвет
Над Оредежем раннею весною,
Вам скажет: «Ничего красивей нет,
Как будто это что-то неземное».

Не описать такую красоту,
Сравнятся с ней, пожалуй, только горы
Иль миллионы орхидей в цвету –
Вот что такое Сиверские зори!

Тимур Байрамов

…Над Оредежем берега красны,
Покаты холмы. Утро несмеянно.
Опутанное клочьями тумана,
Встает морокой снежной белизны.
Неспешно запозает темнота
За пазухи нахмуренного леса,
Сукровицей ржавелого железа
Болотина по кромки налита.
И одинок, и сумрачен причал,
И волны ненавязчивы и кротки,
Цепями перезвякивают лодки;
Состав, спеша, по рельсам простучал,
Погасли искры звезд, и в небе колком
Дымки заколыхались над поселком…

…Плывут, трубят хмельные караваны
Гусиных стай. Спешат, покину юг,
В края недавно отзвеневших вьюг
И талых зыбей, из туманов рваных.
И каждый день уложен точно в срок,
И крыльев взмах назначен и извечен,
И Оредеж незримою точкой мечен
На тайных картах облачных дорог.
Здесь отдых краткий, воды, как стекло,
И небеса опаловые, тая,
Упали в реку. Тихо дремлет стая.
Седое облако на месяц натекло,
И загустела тень. И засинели
Зубцами в небе сумрачные ели…

…Весна вплела смешинки ручейка
В невнятный ропот тающих сугробов,
И ели встрепенулись, и, захлопав,
Роняют шапки в рыхлые снега.

…Над Оредежем берега красны,
Разливы вечных вод обетованны,
Плывут, трубя хмельные караваны
Гортанного пришествия весны.
Морозец, ветерками осипев,
Калиф на час, торопится украдкой
По лужам, где подковой, где заплаткой
Напомнить мимоходом о себе.
Последний холод. На ногу легка,
Весна плела смешинки ручейка
В капельные серебряные плески
Какие легкомысленные пьески
Оркестрики синичьи на юру
Насвистывали нынче по утру…

…Уйдем в луга, здесь дышится легко.
Нарвем цветов. В созвездии букета
Хранят соцветья сладкий выдох лета
И терпкий шепот сонных ветерков.

Деревня

.. от века
Ее уклад.
Он тоем надежнее, чем проще:
Вдали сует –
Окно, распахнутое роще,
Июль, рассвет…

***
Туманам, сбившимся с дорог,
Грозят болота сонным пленом,
Камыш, - копье к копью, бессменным
Дозором в маревах продрог.

В дали, где гаснут зеркала
Густого варева трясины,
На островке взошли осины
И клюква россыпи зажгла.

Поэма о Вырице